Черносотенцы и Революция - Вадим Кожинов

Нельзя не добавить к этому, что и Золя за свою поддержку Дрейфуса был приговорен к году тюрьмы и трем тысячам франков штрафа и спасся только ловким бегством в Англию, где дождался акта помилования; между тем Короленко «пострадал» разве лишь от большого количества устроенных тогда в его честь банкетов. Не приходится уже говорить о том, что в 1917-1918 годах почти все обвинители Бейлиса (начиная с прокурора О. Ю. Виппера – брата знаменитого историка) оказались в тюрьмах и уже не вышли оттуда живыми. Так где же, спрашивается, было «больше сторонников»? И не стыдно ли, тов. Сироткин, публиковать подобную дезинформацию?

«Черносотенный» епископ Антоний, говоря о кишиневских событиях, высказал отношение к погромам, присущее не только ему лично, но и русской Церкви в целом, – хотя бессовестные пропагандисты распространяли (и продолжают распространять) абсолютно клеветническое обвинение Церкви в «сочувствии» и даже чуть ли ни в содействии погромам.

Впрочем, нельзя не коснуться и другой – столь же клеветнической версии, согласно которой погромы «организовало»-де Российское государство, то есть конкретно – правительство. В первой действительно исследовательской работе, освещающей этот вопрос, – в уже не раз упомянутой книге В. А. Степанова, – на основе тщательного изучения архивных и других материалов сделан следующий вывод: «Нет сведений о прямой причастности правительства к этим (погромным. – В.К.) делам», и в то же время налицо многочисленные «документы, свидетельствующие только о желании властей немедленно прекратить избиение вверенного их попечению населения»[78].

Правда, В. А. Степанов, на которого давят начавшиеся еще в 1900-х гг. «разоблачения» мнимых правительственных «инициаторов» погромной вакханалии, все же допускает возможность неких – пока, правда, не обнаруженных – сугубо «тайных» действий власти в этом направлении. Слишком велика была обработка умов, чтобы можно было – даже после тщательного исследования – освободиться от много лет вдалбливаемой версии – пусть и воистину нелепейшей.

Нелепа она хотя бы уже потому, что для всякой власти опасны и, в конечном счете, гибельны любые насильственные акции самого населения. В высшей степени характерно, что противоеврейские погромы начала 1880-х годов действительно стремилась подтолкнуть и разжечь отнюдь не власть, а, напротив, главная революционная организация тех лет – партия Народной воли, о чем писал, например, Ю. И. Гессен: «…судя по партийному органу, члены партии считали (и правильно считали! – В.К.) погромы соответствующими видам революционного движения; предполагалось, что погромы приучат народ к революционным выступлениям; некоторые члены Исполнительного Комитета (Народной воли. – В.К.) изготовили 30 августа 1881 года прокламацию, призывавшую к разгрому евреев» (т. 12, с. 617–618).

Между тем правительство сразу же после первого погрома 1881 года издало циркуляр, где о погромщиках говорилось, как об опасных преступниках, которые «впадают в своеволие и самоуправство… Подобные нарушения порядка не только должны быть строго преследуемы, но и заботливо предупреждаемы: ибо первый долг правительства охранять безопасность от всякого насилия и дикого самоуправства» (там же, с. 615). Как уже сообщалось, во время погромов 1880-х годов вызванными войсками были убиты 19 погромщиков и множество из них ранены. А в Уложение о наказаниях, как уже говорилось, была введена специальная статья о погромщиках.

Что же касается кровавых событий 1903 года в Кишиневе, сотни погромщиков были после них осуждены, а представители местных властей во главе с губернатором были с позором отправлены в отставку – прежде всего за то, что не обеспечили своевременных и решительных действий военной силы для пресечения погрома.

И вот, несмотря на эти очевидные и бесспорные факты, до сего времени чуть ли ни господствует основанная на различных слухах и совершенно сомнительных «документах» (вроде якобы перехваченных кем-то «секретных инструкций») версия, согласно которой погромы организовывало правительство, отдавая-де тайные приказы местным властям. Пропагандистов сей версии не смущает даже то, что за допущенные погромы эти самые местные власти достаточно сурово наказывались (и тем не менее в других местах именно власти якобы продолжали готовить новые погромы!).

Нельзя не отметить, что мнение о «правительственной» организации погромов нередко пытаются обосновать, ссылаясь на сочувствие погромам со стороны каких-либо отдельных лиц, причастных власти. Однако полная несостоятельность такого подхода очевидна, ибо в составе тогдашних властей имелось множество отдельных людей, сочувствовавших Революции, что, понятно, не дает оснований считать власть организатором Революции (так, например, революционерам оказывал немалую помощь – что давно уже точно выяснено директор департамента полиции в 1902–1905 годах А. А. Лопухин; именно он, кстати, «разоблачал» тех отдельных правительственных лиц, которые вроде бы были готовы способствовать погромам).

И остается только поражаться доверчивостью тех, кто не способен отвергнуть пропагандистские фальшивки о правительственном «руководстве» погромами, сфабрикованные в целях дискредитации Российской власти, – что было обязательной и постоянной задачей всех революционных и либеральных идеологов.

Уже упомянутый действительно серьезный еврейский историк Ю. И. Гессен писал в 1926 году, что само по себе «возникновение в короткий срок на огромной площади множества погромных дружин (речь шла о погромах 1880-х годов. – В.К.) и самое свойство их выступлений устраняют мысль о наличии единого организационного центра»[79]. Да, при честном и элементарно разумном подходе «устраняется» даже и сама мысль о правительственной (да и какой-либо иной) организации погромов, но для бесчестных или глупых это, как говорится, не указ.

Реальная причина погромов – в описанном выше (на основе, кстати сказать, работ еврейских историков) тяжелом и в сущности неразрешимом экономическом конфликте, так отчетливо проявившемся в 1903 году в Бессарабской губернии. Конечно, к экономическому конфликту могли примешиваться – и примешивались – идеологические, религиозные и чисто бытовые моменты, но корень все-таки – в финансово-торговой сфере.

Завершая разговор о нелепости версии, согласно которой погромы инспирировались правительством, напомню еще раз, что после того, как Бессарабия оказалась под властью Румынии, погромы там не только не прекратились, но приобретали подчас более ожесточенный характер. В обобщающей статье на эту тему, опубликованной в 1931 году, говорится о противоеврейских погромах в Бессарабии: «Первая волна… прокатилась в 1919–1920, вторая в – 1925. Наконец, уже при правительстве… Маниу (пришло к власти в 1928 году. – В.К.) имел место ряд еврейских погромов»[80].

Это лишний раз показывает, что дело не в характере государства, а в описанном выше конфликте внутри самого населения.

Дело в том, однако, что если подобный «центр» и существовал, то он никак не мог быть «черносотенным», ибо все такие «центры» возникли в то время, когда волна погромов уже прошла!

В «Еврейской энциклопедии», подготовленной, как мы не раз имели возможность убедиться, стремившимися к объективности авторами, есть специальная статья «Союз русского народа» (соответствующий том – на «С» вышел в 1912 году), в которой этой политической организации дана, понятно, весьма негативная оценка, но нет даже намека на то, что Союз русского народа причастен к противоеврейским погромам (см. т. 14, с. 519; статья начинается словами «Союз возник в конце 1905 года», – а ведь погромы разразились в октябре).

Опубликованные в те времена материалы, посвященные «черносотенцам», вообще, надо сказать, более правдивы, нежели позднейшие, – уже хотя бы потому, что неудобно было преподносить заведомо лживые сведения о совсем недавно совершившихся событиях (позднее, после 1917 года, многие уже не стеснялись врать напропалую).

Так, более или менее правдив с этой точки зрения весьма подробный обзор событий 1905-го и последующих трех лет, написанный в 1909 году левым кадетом В. П. Обнинским (о данной его объемистой книге под названием «Новый строй» уже не раз упоминалось). Отметив, что «свобода», дарованная манифестом 17 октября, «застала большую часть населения неподготовленной к ее восприятию», Обнинский именно этим объяснял «крайние решения… справа и слева» (с. 8) – то есть в том числе и вал погромов. А далее он выразил своего рода глубокое удивление по поводу того, что за «крайними решениями справа» – то есть погромами – не просматривается никакой «организации»:

«…Если влияние слева, – писал Обнинский, – не отрицается политическими партиями, поставившими на своих знаменах вполне определенные надписи (скажем, «Долой самодержавие!» – В.К.), то вопрос о воздействии справа и доселе (то есть в 1909 году. – В.К.) не потерял своей остроты и таинственности. Дело в том, что в дни 18–30 октября (то есть в «погромный» период. – В.К.) не существовало партий правее конституционно-демократической, и будущие кадры так называемых «монархических» организаций находились еще в распыленном состоянии»[81].